– О смирении, – прошептала Ида. – Я молюсь о смирении.

Почти все малоземельные крестьяне Рабен-Штейнфельда уже собрались за большим столом в жилой комнате, когда Ида вошла в дом. Она узнала шорника Бекманна, пекаря Шиба и сапожника Буше. Кроме того, здесь, конечно же, присутствовали Брандманны: Петер Брандманн привел своего сына Оттфрида.

Ида извинилась за опоздание и поздоровалась с мужчинами. Оттфрид надолго задержал ее руку в своих, сжимая крепко, как собственник. Девушка попыталась улыбнуться ему в ответ, но так, чтобы ее не обвинили в том, будто она беззастенчиво кокетничает со своим женихом. Она поймала себя на том, что хладнокровно разглядывает молодого человека, женой которого скоро станет.

Оттфрид был статным парнем, более крупным, чем Карл. Возможно, с возрастом он располнеет, как его отец. В остальном он тоже очень походил на Петера Брандманна. Черты его кругловатого лица были по-своему привлекательны, разве что слишком близко посаженные глаза немного портили его, но в целом он был довольно хорош собой. Удивительно, но Ида впервые заметила, что глаза у него карие, прежде она никогда не смотрела на своего жениха так внимательно. Ее смущал его большой рот с мясистыми губами. Ида покраснела при мысли о том, что вскоре ей придется целоваться с ним. Нос у него был прямой, не слишком крупный и не слишком маленький, волосы – каштановые, не густые. У старшего Брандманна они уже начали редеть, поэтому Оттфрида, скорее всего, ждет то же самое.

Ида пришла к выводу, что Оттфрид ее не отталкивает – но и не заставляет ее сердце биться чаще. Когда она встретила Карла, то почувствовала, как оно громко застучало, но, скорее всего, дело было в том, что он появился столь неожиданно; кроме того, она помнила запрет отца общаться с поденщиком. С другой стороны, она всегда знала, что глаза у Карла насыщенного зеленого цвета, какими бывают летние поля.

– И как мы можем быть уверены в том, что этот Бейт – не обманщик?

Мужчины возобновили разговор с того места, на котором остановились, когда Ида ушла на кухню. Она слышала их громкие голоса, нарезая хлеб и раскладывая на тарелке колбасу и ветчину. При этом она с некоторым раскаянием в душе думала о Карле, который помог ей донести все это, хотя у самого дома хоть шаром покати. Наверное, нужно было с ним поделиться – в благодарность за помощь. Но он наверняка отказался бы. Карл очень гордый, ему не нужна милостыня.

– За ним стоит Новозеландская компания, – ответил на вопрос Петера Брандманна Якоб Ланге, когда Ида внесла блюда. – И торговый дом Гамбурга «Де Шаперуж и Компания». Они предоставят судно. У Бейта есть свидетельства и письменные подтверждения от всех возможных инстанций. Он уж точно не мошенник…

– Он истинной веры? – поинтересовался сапожник.

Ланге пожал плечами:

– Я его не спрашивал. Но он – отец семейства, его жена и дети отправятся в путешествие вместе с нами. Кроме того, на судне будут два миссионера. Поэтому мы не останемся без духовной опеки.

– Истинной опеки? – строго переспросил Буше.

– Господин Бейт заверил меня, что в окрестностях Нельсона, где расположена предназначенная нам земля, уже есть миссия – там живут духовные лица, бежавшие от преследований прусского короля. То есть наверняка не реформаторы. Кроме того, Бейт заверил меня в том, что мы сможем основать собственную общину. Так что если мы уедем вместе, то будем продолжать жить в общине, как и привыкли. – Ланге взял кусок хлеба с тарелки, которую Ида только что поставила на стол, и густо намазал его печеночной колбасой. – Мы все устроим в точности так, как здесь, сохраним свой язык, свои обычаи…

– В Новой Зеландии сейчас лето. – Едва эти слова сорвались с ее уст, Ида в испуге прикусила губу.

Но она должна была сказать об этом. В Новой Зеландии не будет «точно так же, как здесь». Это другая страна, там другие растения, другие животные… другие звезды! Девушка вспомнила о книге капитана Кука.

Мужчины добродушно рассмеялись.

– Что ж, это настоящий аргумент! – заявил Хорст Фрисманн, фермер, у которого вчера под сугробами обвалилась крыша сарая.

– Аргументов много! – фыркнул Ланге и бросил на дочь укоризненный взгляд. – Особенно для вас, крестьян. Фрисманн, ты только подумай! Сколько у тебя здесь земли? Семь гектаров! Этого едва хватает на жизнь, если летом ты не работаешь на помещика, словно какой-то грязный поденщик! А там ты получишь двадцать гектаров сразу, а потом докупишь еще – столько, сколько захочешь. На многие мили вокруг – свободная дикая земля, которая только и ждет, когда мы ее распашем!

– Кстати, о «диких». Я тут вспомнил про туземцев, – заметил шорник Бекманн. – Как там насчет… индейцев?

Другие мужчины закивали. Им уже довелось услышать множество ужасных историй о зверствах коренного населения Америки.

– Бейт говорит, индейцев там нет, – объяснил Ланге. – В этой стране изначально людей вообще не было. Потом туда приплыли англичане и еще какие-то темнокожие с ближайших островов. Но говорят, что они безобидны. А если окажется, что они живут прямо на той земле, которую мы хотим получить, мы просто выкупим ее у них за парочку жемчужин.

Ида вновь закусила губу. В книге про капитана Кука аборигены описывались совсем не так. Если верить мореплавателю, жители Полинезии очень даже умели постоять за себя, упоминал он и о каннибализме.

– Весьма похоже на рай! – усмехнулся Брандманн. – Рай за триста английских фунтов. Но угодно ли это Богу, Ланге? Благословит ли Он нас?

Якоб Ланге сложил руки на груди.

– Дар божественной милости… – процитировал он Мартина Лютера. – Спасется тот, кто примет его с верой. Не малодушные, Петер. Не колеблющиеся! Положимся же на Иисуса Христа, положимся на то, что нас ведет Господь, что именно Он привел меня в Шверин как раз тогда, когда Джон Николас Бейт делал свой доклад. Мы всегда были верны истинному учению – а значит, справедливо, что Господь решил вознаградить нас за это. Не обязательно прямо сейчас принимать решение, но времени осталось немного. – Он махнул рукой, указывая на брошюры, которые привез из Шверина и которые теперь лежали на столе. – Возьмите это с собой, почитайте, у меня еще есть плакаты – их я повешу на улице, как только закончится снегопад. А теперь давайте все помолимся, чтобы Господь просветил нас и вывел на верный путь. Даже если он будет долгим…

«Более долгим, чем путь в Америку», – подумала Ида.

А на следующий день она неожиданно для себя совершила странный поступок. Взяв со стола стопку брошюр, она просунула их под дверь дома, в котором жил Карл Йенш. Конечно же, она постаралась, чтобы никто не застал ее за этим, особенно сам Карл. Лишь бы он не подумал, что она хочет над ним посмеяться, – в конце концов, ему никогда не собрать такую сумму. Но он ведь должен знать… он просто обязан знать, куда поедет Ида.

Глава 2

Разговор с Идой взволновал Карла.

Все оказалось именно так, как он и думал. Хотя она ничего толком не сказала, не признавалась в своих чувствах, желаниях и мыслях даже самой себе, в принципе, она была так же недовольна своим жребием, как и Карл. Она хотела большего, чего-то иного, кроме хлопот по хозяйству и материнства в захолустье на краю мира, ей хотелось читать книги и писать сочинения вместо того, чтобы в тринадцатилетнем возрасте заботиться о малыше, который еще и умер у нее на руках. Ида была послушной девушкой, но на самом деле она не желала выходить замуж за мужчину, которого выбрал ей отец. Хотя, конечно, ее будущее не особенно изменилось бы, если бы Якоб Ланге позволил ей подольше ходить в школу. Дочери помещика посещали лицей, но потом их обеих все равно выдали замуж.

Карл не знал, чего он хочет для Иды, ведь не могло быть и речи о том, чтобы он к ней посватался. Возможно, она совершенно права, когда молится о смирении. И ему самому тоже, пожалуй, следовало бы поступать так же, вместо того чтобы постоянно злиться и бунтовать против судьбы. Возможно, Господь действительно не просто так отвел каждому его место…