– Люди вырывали товар друг у друга из рук. Я заехал на три фермы по дороге в Порт-Купер, и каждая из живущих там женщин купила у меня лекарство. Мне еще велели узнать, помогает ли порошок от тошноты, если… э… женщина в положении. Остальное забрали китобои и моряки. Я мог бы продать втрое больше! Кстати, есть спрос на средство от фурункулов и боли в конечностях. Все моряки страдают от подагры, ну, из-за влажности на борту. В общем, раскупили весь товар прямо в Порт-Купере. И эти хей-штуки тоже: все китобои хотели взять по одному, и моряки. Им я раздал тех демонов, которые нагло показывают язык. Я сказал им, что это самое убойное средство против бури. Гарантирует безопасное путешествие.
Карпентер усмехнулся, ожидая похвалы, а Джейн оставалось только надеяться, что вождь понял не все. Чтобы торговля шла и дальше, лучше не задевать его религиозные чувства.
– В общем, я подумал, что стоит заехать сюда еще раз, – продолжал Карпентер. – За новой партией товаров. Поэтому у меня такой вопрос: как скоро вы сможете изготовить столько же медикаментов и амулетов? Или даже больше? Я возьму все, что вы сумеете произвести, скажем, за две недели. А до тех пор я поживу здесь.
– Конечно! – просияла Джейн. – Тогда мы вычтем с вас пенни в день за постой и еду и еще один за прокорм ваших лошадей: их мы устроим на ферме моего мужа у реки, там есть конюшня. Ах да, и я так полагаю, что за неделю мы сможем изготовить еще около сотни единиц товара. Может быть, не в такой дорогой упаковке… Зато я скоро закажу для них стеклянные флаконы. А что касается хей-тики, то… штук пятьдесят точно получите.
Те Хайтара пришел в полный восторг от дальнейших перспектив, но тохунга его племени была далеко не так счастлива.
– Быстро не выйдет! – заявила травница. – Один только сбор цветов ронгоа займет много времени. Я должна заниматься этим сама, не могу поручить никому другому, поскольку это тапу. А отвар из коры ковайи… Нужно ведь петь каракиа! В том числе во время сбора коромико.
Джейн возвела глаза к небу, когда Крис передал ей эти слова. Старуха обратилась к нему, так как считала его более умелым переводчиком, нежели ее собственный арики.
– Ронгоа может собирать только тохунга, – объяснял Крис. – А с ковайи нужно быть осторожным, некоторые части растения ядовиты.
– Значит, ей нужно взять еще нескольких учениц, а тех, которые у нее уже есть, посвятить в жрицы. Или как у них принято? Что же до всех этих песнопений, то скажи ей, что мы, белые, чтим в первую очередь богов реки, а они стоят выше богов растений. Когда смыло Санкт-Паулидорф, Маутер забрал все, насколько я поняла. Так что пусть поют свои каракиа побыстрее, а то духи реки рассердятся…
Глава 3
Карл Йенш получал почту в Веллингтоне. Впрочем, в городе он появлялся один раз в несколько месяцев, не чаще, и только чтобы забрать корреспонденцию. За последние два года он успел побывать во всех уголках Северного острова. Он измерял землю везде, начиная с залива Бей-оф-Айлендс на севере и заканчивая окрестностями Веллингтона на юге. Сначала он работал под началом Таккетта, а затем, когда тот стал преемником Уэйкфилда в Нельсоне, у него появились другие подрядчики. Чаще всего он работал на правительство, но порой его нанимали частные лица и даже племена маори, которые хотели избежать обмана при продаже земли. Во время этих деловых поездок Карл досконально изучил Северный остров Новой Зеландии. Он обследовал его леса, восхищаясь массивными деревьями каури, измерял земли для овцеводов на равнинах Вайкато и с замиранием сердца наблюдал за извержениями вулканов, которым маори давали странные имена, такие как Нгаурухое, Руапеху или Таранаки. И каждый из них имел свою историю. Маори считали, что в горах и деревьях живут боги и духи. Карл часто жалел, что плохо знает их язык и не может послушать, как рассказывают эти мифы сами маори. Он плавал в чистых водах озера Таупо, научился у местных маори искусству ловить форель, бродил по огромным, залитым солнцем пляжам на востоке острова. Глядя на море, он всегда испытывал печаль, поскольку оно напоминало ему об Иде и о том, как она восторгалась Байей.
Все сложилось бы иначе, если бы она тогда сумела переступить через свой страх и бежать вместе с ним! Или позже, после того как колонисты приняли судьбоносное решение основать деревню на Маутере. На крайнем севере Новой Зеландии летом было жарко, как в субтропиках, а в густых лесах Вайпоуа встречались одни только пальмы и папоротники, почти как на Карибских островах. Карл еще мечтал о том, чтобы купить дом для Иды в этой местности, где скорее воплотились бы ее мечты о жарком солнце, прозрачном воздухе и ярко-синем море, нежели на дождливом Южном острове.
Но Ида ушла, он потерял ее навеки, и Карлу следовало смириться с этим.
Он знал, что Австралия – это целый континент, огромный и необъятный. Даже если он бросит все в Новой Зеландии и отправится туда на поиски любимой, в этой большой стране он не сумеет отыскать даже следов Ланге и Брандманнов. Оставалось только надеяться, что брак с Оттфридом не принесет Иде много горя и что жители Рабен-Штейнфельда сумеют найти свою землю обетованную хотя бы со второй попытки. Может быть, местный климат больше подойдет Иде? Если уж она должна самоотверженно прожить свою жизнь в смирении, рядом с мужчиной, которого она не любит, то пусть у нее хотя бы будет дом с видом на море и усыпанный белым песком пляж. По возможности без крокодилов!
Карл кое-что слыхал об Австралии, а еще больше читал – с тех пор как Таккетт рассказал ему об отъезде его соотечественников в эту страну. Он знал, что уехали не все, но выяснил, что Петер Брандманн и Якоб Ланге первыми отправились туда, чтобы основать новую общину. И, конечно же, Оттфрид и Ида наверняка присоединились к ним. Однако более точной информацией об их местонахождении Таккетт не располагал. Вроде бы речь шла об окрестностях Аделаиды – так он писал, – но оттуда колонисты, разумеется, могли перебраться в другое место.
Карл вздохнул и открыл почтовый ящик, как обычно, питая безумную надежду увидеть на одном из конвертов крупноватый, немного детский почерк Иды. Это было невозможно, она не знала его адреса, но она могла бы написать просто «Карлу Йеншу, Веллингтон»… Карл часто напоминал почтмейстеру, что такое письмо может прийти, и тот его ни за что не выбросил бы и не отослал обратно. Впрочем, среди тех немногих писем, которые получил Карл, и на этот раз не было долгожданной весточки. Одно письмо от Таккетта, одно – от Кристофера Фенроя, который писал ему каждые несколько недель, и несколько деловых посланий. Последние могли подождать – у Карла не было желания браться за новое задание.
Может быть, дело было лишь в очередном разочаровании и вечной тоске по Иде, но в последнее время молодой человек утратил интерес к работе. Поначалу она ему очень нравилась, но постепенно ему надоели постоянные разъезды. Карл с удовольствием вернулся бы к оседлому образу жизни, он любил землю. Какое-то время он с энтузиазмом разведывал ее для других, но теперь ему хотелось иметь собственный надел, и он даже мог его себе позволить! В последние годы Карл хорошо зарабатывал и почти ничего не тратил. Приезжая в Веллингтон, он останавливался в лучшем отеле, регулярно питался и покупал добротную одежду, которая согревала его и не позволяла промокнуть во время путешествий. Однако чаще он ночевал в палатке и питался рыбой и лепешками. Если его вел проводник маори, что случалось нередко, он запоминал, какие коренья и плоды можно употреблять в пищу, а потом разнообразил свой обед, к примеру, вареными корнеплодами раупо. Если по пути ему встречалась ферма, то хозяева почти всегда проявляли гостеприимство, так же как и племена маори. Заработанные деньги он отправлял в банк Веллингтона, сумма на счету все росла, и он давно уже мог купить участок земли.